16 апреля состоялась лекция «Дефект бабочки»

Лектор: Александр Бондарев, кандидат филологических наук, научный сотрудник Музея В.Г. Распутина

Творчество В. Набокова находится в тени «Лолиты». Но даже среди широкого круга романов писателя произведения «Отчаяние» и «Соглядатай» остаются для читателей незаметными. Лекция о «дефектах бабочки» была посвящена им.  Она говорит о проблемах реальности, точнее, о способах отражения реальности в литературе. Ранние произведения Набокова исследуют философскую и художественную сторону творчества. Классический реализм во многом построен на иерархии времени, пространства и их совместного продукта – события. Жизнь в классической литературе концентрируется на значимом, переломном, важном. Творчество Набокова построено иначе, оно разрушает иерархию, и очень конкретный пейзаж становится не просто частью, тканью художественного произведения, но и обретает значимость лишь своим присутствием, без отражения героя, без авторского замысла и чего-то большего. Он феноменален, как феноменальна редкая бабочка–однодневка.И лишь по этой причине достоин стать часть художественного произведения.

Романы Набокова рассматривались как притчи. «Соглядатай» - история героя, который решил, что умер и живет «посмертным разбегом сознания», собирает мнения, версии самого себя. На лекции эта история была рассмотрена как история о творчестве, о реальности, которая может восприниматься лишь в отражениях, о том, что никакая сумма отражений реальность не воспроизводит. Роман «Отчаяние» во многом близок предыдущему. Там герой решил совершить идеальное преступление, убить невероятно похожего на себя человека и жить на страховку, полученную от своей смерти. Мало того, что любое идеальное невозможно без «дефектов», то есть без следов, но и похожесть была мнимой. Что говорит о крайней субъективности отражений и невозможности создания совершенных копий, о погрешностях как о главной природе творчества.

21 мая состоялась лекция «Гомер. Распутин. Миядзаки. Что они делают в одном предложении?»

Лектор: Бардаханова Анастасия, младший научный сотрудник Музея В.Г. Распутина.

Гомер. Распутин. Миядзаки. Что объединяет этих авторов? Лекция была попыткой сравнить тексты данных авторов и посмотреть породит ли это новые смыслы. Ответить на вопросы: что присуще народному сознанию и как оно отражается в этих текстах? 

Народное сознание отождествляет память с самим сознанием, потерять память - значит лишиться рассудка, а имя выступает в роли ключа к памяти, имя – код, открывающий доступ к воспоминаниям. У Распутина старуха Анна («Последний срок») возвращается к жизни, когда вспоминает имена своих детей, у Миядзаки Хакку («Унесенные призраками») не может вернуться в мир людей, потому что забыл свое имя, войны Одиссея (Гомер «Одиссея») вкусив лотоса забывают, кто они такие и что им нужно вернуться домой.  В сознание народа похороны имеют сакральное значение утверждающее жизнь. Одна из последних сцен Одиссеи – похороны Патрокла, описание гроба матери Пашуты (Распутин «В ту же землю» - самая позитивная сцена в рассказе.  Тихиро (Миядзаки «Унесенные призраками») с родителями фактически попадают на кладбище.  Эти и другие архетипы, свойственные народному сознанию, живут в текстах данных авторов.

4 июня состоялась лекция «Невыносимая легкость сюжетного бытия: Русская хлестаковщина немецкий «Капитан» Роберта Швентке».

Лектор: Мария Штуккерт, кандидат филологических наук, преподаватель кафедры русской и зарубежной литературы Иркутского государственного университета.

Сюжет – одна из самых заметных составляющих художественного мира любого произведения. О фильме, книге, опере, театральной постановке непрофессионал обычно пытается рассказать с точки зрения именно сюжета: кто куда пошел, что сказал, что сделал, чем все закончилось. Однако сюжеты не столь уникальны и бесконечно разнообразны, как можно предположить. Обычно мы имеем дело – если определять грубо – с некой структурой, событийным каркасом, на который «нанизывается» всё остальное. В этом смысле интересно сравнивать так называемые «бродячие» сюжеты, кочующие из одной эпохи в другую, от одного автора к другому, возникающие независимо в совершенно разных ситуациях и условиях.

Мысль о том, что «бродячий» сюжет ложного ревизора присутствует в фильме Роберта Швентке «DerHauptmann» (2017 г.), не нова. Но нов и довольно интересен аспект предлагаемого сравнения: система персонажей (Хлестаков – Вилли Херальд; гоголевские чиновники – солдаты вермахта, комендант концлагеря и мирное население в апреле 1945 г.) вскрывает онтологическую сущность подобных историй. Проблема не в фигуре самозванца, а в тех, кто ему верит. Здесь можно проследить и историческую, и национальную составляющую: чего люди боятся, чему подчиняются, над чем смеются. Учитывая, что самозванец – великое Ничто, разрастающееся до гротескных размеров, можно прийти к разнообразным выводам о социальных привычках подчинения Пустоте, о роли костюма и вещах, создающих статус, а также о соотношении русской «птицы-тройки», на которой уезжает Хлестаков, и машины (на которой по улицам современного немецкого города едет Вилли Херольлд и его команда) с надписью на двери «Schnell-GerichtHerold».